Доминирующая раса - Страница 43

Команда дяди Гены травила байки. Все они были офицерами. Войска стратегического контингента предназначались главным образом для того, чтобы напоминать кому следовало о мощи человеческого оружия и нашей доминирующей роли. Напоминанию следовало быть внушительным и не без благородства. Оставалось только диву даваться, где довелось побывать «стратегическим».

— Они сидят на девяти Террах и думают, что видели космос! — скорее изумленно, чем презрительно говорил Скотт. — Бен, вот как, по-твоему, сколько людей живут вне Земли?

Ксенолог задумчиво поводил в воздухе полной ручкой.

— Миллионов десять… двенадцать.

— Больше двадцати!

— Больше сорока, — поправил вдруг дядя Гена.

Изумился даже Скотт.

— А это-то где?

— Десять миллионов — на Террах. Еще пять — на номерных под Советом. Еще двадцать — на номерных вне реестра, — обстоятельно перечислял полковник. — Еще семь или восемь, тут уж не сосчитаешь — в вольных зонах. Глубокая разведка, ареалы цаосц и лаэкно, пираты. А, вот еще! Дикий Порт. Скажешь, там меньше пол-лимона наших?

— Да больше! — вмешался Морган. — Каких пол-лимона?! Там миллионов пять.

— Точно, — поддержал Акмал. — Мамой клянусь, город больше, чем на Земле-2, и здорово…

Мы сидели в столовой, и Дима терзал мой заглючивший наручный комп. Я смотрела на строчки кода через его плечо, но слушала беседу «стратегических».

Они могли просто подшучивать над Джамином Янгом. Но не исключено, что дела действительно обстоят так. У всякого достает собственных проблем, чтобы размышлять на тему устройства Галактики. Девять десятых человечества уверены, что Ррит Кадара уничтожена. А я вот была уверена, что наш Ареал ограничивается реестром освоенных планет…

Впрочем, сорок миллионов — это немного. Население одного мегаполиса Древней Земли.

Однажды я проснулась с жуткой головной болью. Помню, меня это удивило. Несмотря на все сотрясения и ушибы, которые я получала в действии, само по себе у меня практически ничего не болело. У Центра лучшие врачи. Лучшая техника, лучшие методы и лекарства. Только бесплатной косметологии у них для меня не предусматривалось, а все, что касалось профессиональной эффективности, очень их заботило. Я умылась холодной водой, подумала, с чего бы это, и у кого бы попросить таблетку. И вдруг поняла, что на самом деле голова у меня не болит.

Это на нижней палубе беззвучно плакала Шайя.

Она не хотела нас беспокоить и молчала. Камеры показывали, что она лежит неподвижно, свернувшись в кольцо вокруг яиц. Но она плакала, и я не могла не чувствовать этого. Ее эмоции заполняли корабль целиком.

Эндрис оставался совершенно спокоен. Я терялась. Он ведь тоже это слышал. Конечно, у Шайи истерика. Может, он считает, что не нужно ее трогать? С одной самкой я общалась довольно тесно. Но эта совсем другая. Это же подросток, несчастный, замученный. Ей плохо.

В конце концов, я не выдержала и пошла на нижнюю палубу.

Шайя только пошевелила кончиком хвоста, даже голову не подняла. Но ее мысли рванулись ко мне с такой надеждой, что мне захотелось обнять и потискать эту глянцево-черную зубастую махину, как зареванную девчонку.

Если бы Шайя была человеком; если бы Эльса родилась нуктой… как же они похожи.

Она сказала, что все ужасно неправильно. Она совсем не готова. За ней должны были ухаживать мужья. Драться между собой, чтобы выяснить, кто из них самый сильный и ловкий. Приносить ей всякие вкусности или огромную, опасную добычу. Рассказывать истории. И однажды она бы сделала выбор, — пожелала и сделала.

— Шайя, — проговорила я, — не плачь. А то дети будут болеть.

Зачем я это сказала…

Она так взволновалась, что развернула хвост и приподнялась на передних лапах.

Большой холодный шприц вместо красивого молодого мужчины — и вот у нее дети, которых она совсем не хотела, и к которым ничего не чувствует, хотя должна их любить! Она понимала, что не хочет высиживать яйца, и это приводило ее в ужас. Она думала, что сама по себе ненормальная. И дети у нее вылупятся ненормальные.

Из-за всего этого она и плакала. А тут еще я. Она даже не знает, как выглядит отец ее выводка! Что бы я сделала на ее месте?!

«Разбила яйца», — невольно подумала я. Нуктихе избавиться от них куда легче и проще, чем женщине сделать аборт.

Шайя застыла изваянием. Блестящий черный металл, шипы, ножи, даже в покое стремительные изгибы бронированного тела.

Я поначалу не поняла, что с ней.

Сознание Шайи превратилось в один сплошной вопрос. И это не был вопрос «как?» Она не задумывалась о крепости скорлупы своих нежеланных яиц. Она спрашивала меня, делают ли это двуногие женщины.

Я сглотнула. Да простится мне…

— Вот видишь, — ответила я, — ты услышала такое и не захотела, чтобы твои дети… исчезли. Значит, ты любишь их. Ты просто испугалась, и оттого тебе кажется, что не любишь. Если бы ты в самом деле не любила их, тебе было бы все равно, что их может не стать. Значит, они родятся нормальными, любимыми детьми. Ты только не плачь больше.

Ее облегчение затопило меня, как большая теплая волна. Шайя поверила. Двуногие очень умные, это она всегда знала, они не добрые, но очень, очень умные. Янина сделала злое, чтобы потом получилось хорошее. Теперь она понимает, она не хочет, чтобы ее дети исчезали.

Сумела я вывернуться… Шайя теперь излучала сдержанный благоговейный страх. Очень, очень умная мягкокожая женщина. Маленькая. Слабая. Страшная.

Как самец-воин не может отказаться от своей обязанности защищать самку, так самка не может отказаться от материнства. С нашей колокольни это выглядит высокоэтичным поведением. Но на самом деле это всего лишь инстинкт, служащий для сохранения вида.